ОБИДНО ЗА АБГОЛЬЦА
С Иванушкиным мы встретились на похоронах Виктора Абгольца, а разговор состоялся на пару дней позже. Владимир Николаевич пригласил домой, где он живёт с супругой Тамарой Николаевной.
– Обидно, что никто из нынешних кайратовцев не пришёл попрощаться с Виктором. Мало кто остался в живых из того поколения. Лёня Остроушко, который живёт в Питере, Евгений Кузнецов, тоже переехавший в Россию, Диас Омаров, Роберт Анторян да я. Простыл я в дождливый день похорон Абгольца. Вот, прихожу в себя, благодаря уколам. Ноги давно уже не позволяют нести тело, куда хочется (улыбается).
ФАШИСТ УЖЕ ВЗЯЛСЯ ЗА ПИСТОЛЕТ…
– Владимир Николаевич, давайте вспомним дни вашей молодости…
– Тогда уж с самого рождения. На свет появился 6 октября 1939 года, в Тульской области. Но по документам – 17-го, потому что тогда дату рождения фиксировали по факту заявления в сельсовет. Так что отмечаю день рождения два раза. Отца своего не помню. Знаю, что воевал в Финскую, потом в Великой Отечественной. Погиб под Днепропетровском в 43-м. Война, война… Мы и сами какое-то время были в оккупации.
– Что-нибудь из тех лет сохранилось в памяти?
– Скорее, по рассказам матери. В нашем доме поселились немцы. Плач моего брата однажды так разозлил квартировавшего у нас фашиста, что тот уже передёрнул затвор пистолета. Мама грудью встала на защиту сына. Немец дрогнул, но нас переселили в баню. Также могу вспомнить, что односельчане выходили в поле, чтобы собрать остатки урожая, а фашисты обстреливали их из миномётов. Выживали, как могли, питаясь подножным кормом – ягодами, травами, кореньями.
В Алма-Ату мы переехали в 47-м. Здесь я начал заниматься футболом на стадионе «Динамо». Дорогу в большой футбол открыли Константин Балясов и Николай Старостин.
ПАТРИАРХ ОСТАЛСЯ ДОВОЛЕН
– Тот самый Николай Петрович Старостин?
– Да, один из патриархов советского футбола. Он был интеллигентом, от которого мы не слышали плохого слова. Требовательный и в то же время мягкий, отзывчивый человек. Уже будучи игроком «Кайрата», на матче со «Спартаком» подошёл к нему поздороваться, а он сказал: «Рад видеть плоды своей работы».
Старостин был как отец для всех своих воспитанников, бегал, не стесняясь, вместе с нами на тренировках, подсказывал и показывал, как нужно действовать в той или иной ситуации. Именно его организаторские способности во многом предвосхитили появление «Кайрата». Он был инициатором проведения в Алма-Ате кустового турнира для юношей в 1954 году, когда мы сыграли против соперников из Узбекистана, Таджикистана, Грузии, сборных РСФСР и Москвы.
С КОРЕЙЦАМИ ЧЕН ИР СОН ДОГОВОРИЛСЯ ЛИЧНО
– Что было дальше?
– В 58-м я окончил школу и тренировался под руководством Юрия Елчиди на стадионе «Спартак». Тогда мы взяли Кубок Казахской ССР. Однажды провели матч против «Кайрата» и разгромили его 3:0, а мне удалось забить два мяча. Наставник кайратовцев Пётр Зенкин пригласил в главную команду республики.
В августе того же года в матче открытия Центрального стадиона, совпавшим с началом второго круга класса Б Первенства СССР, мы принимали пермскую «Звезду» и мне удалось забить гол.
В 1959 году в первенстве страны выступили не так, как хотели, заняв лишь четвёртое место. А осенью съездили в КНДР, где сыграли пять матчей: два выиграли, в двух уступили и один раз сыграли вничью. В Корее я отметился тремя мячами, а поездка та состоялась благодаря Андрею Чен Ир Сону, который договаривался с принимающей стороной…
Проведя несколько лет в «Кайрате», получил массу впечатлений от общения с лучшими футболистами Казахстана и СССР. После игр на выезде мы всегда общались с соперниками, и я благодарен судьбе за то, что был лично знаком со многими лучшими футболистами того времени.
В 63-м получил травму колена и повесил бутсы на гвоздь. Тренировал команду в Джезказгане, потом в Алма-Ате – детей, которые выиграли республиканский турнир «Кожаный мяч».
В РЕСТОРАН – В «АДИДАСЕ»
– Чем был футбол в послевоенные годы для вас и для страны?
– Тогда из развлечений были только кино, танцы и футбол. Футбол занимал большую часть свободного от учёбы времени. Мы играли улица на улицу, дом на дом, устраивали зарубы в матчах между классами и школами. А как болели за нас девчонки-одноклассницы!
Позже нас, футболистов команды мастеров, знали в лицо. Каждый мог подойти и пожелать удачи. Мой отчим очень гордился мной, а я проводил его с друзьями на матчи нашей команды на стадион, чем вознёс его авторитет среди приятелей до небес. Нас с удовольствием приглашали в гости, звали в рестораны, таксисты готовы были бесплатно возить. Правда, мы этого не допускали, ведь были довольно обеспеченными людьми.
– …с высокой зарплатой?
– Зарплата, помнится, была 180 рублей, что было совсем неплохо для Алма-Аты. К тому же за каждый выигранный матч полагалась премия в размере оклада. Хотя от коллег из Москвы узнавали, что их зарплаты превышали 500 рублей, а в некоторых ведомственных клубах они достигали и тысячи.
– Выезжая на гостевые встречи, что-то привозили домой в эпоху дефицита?
– Лично я брал вещи для себя и родных. Особо ценились нейлоновые рубашки, болоньевые куртки, в общем, всё то, что трудно было достать в Алма-Ате. Быть может, кто-то и перепродавал потом, но мне это было не нужно. Бывало, дарила нам федерация суперсовременные спортивные костюмы «Адидас». В них мы щеголяли чуть ли не круглосуточно: в кино, на танцах, в ресторанах.
Продолжение следует
